Неточные совпадения
Не знаешь сам, что сделал ты:
Ты снес один по крайности
Четырнадцать пудов!»
Ой, знаю! сердце молотом
Стучит в груди, кровавые
В глазах круги
стоят,
Спина как будто треснула…
Кити
стояла с засученными рукавами у ванны над полоскавшимся в ней ребенком и, заслышав шаги мужа, повернув к нему лицо, улыбкой звала его к себе. Одною рукою она поддерживала под голову плавающего на
спине и корячившего ножонки пухлого ребенка, другою она, равномерно напрягая мускул, выжимала на него губку.
Она быстро оделась, сошла вниз и решительными шагами вошла в гостиную, где, по обыкновению, ожидал ее кофе и Сережа с гувернанткой. Сережа, весь в белом,
стоял у стола под зеркалом и, согнувшись
спиной и головой, с выражением напряженного внимания, которое она знала в нем и которым он был похож на отца, что-то делал с цветами, которые он принес.
Картасова, худая, маленькая женщина,
стояла в своей ложе и,
спиной оборотившись к Анне, надевала накидку, подаваемую ей мужем.
Бабушка была уже в зале: сгорбившись и опершись на спинку стула, она
стояла у стенки и набожно молилась; подле нее
стоял папа. Он обернулся к нам и улыбнулся, заметив, как мы, заторопившись, прятали за
спины приготовленные подарки и, стараясь быть незамеченными, остановились у самой двери. Весь эффект неожиданности, на который мы рассчитывали, был потерян.
Бывало,
стоишь,
стоишь в углу, так что колени и
спина заболят, и думаешь: «Забыл про меня Карл Иваныч: ему, должно быть, покойно сидеть на мягком кресле и читать свою гидростатику, — а каково мне?» — и начнешь, чтобы напомнить о себе, потихоньку отворять и затворять заслонку или ковырять штукатурку со стены; но если вдруг упадет с шумом слишком большой кусок на землю — право, один страх хуже всякого наказания.
Он
стоял подле письменного стола и, указывая на какие-то конверты, бумаги и кучки денег, горячился и с жаром толковал что-то приказчику Якову Михайлову, который,
стоя на своем обычном месте, между дверью и барометром, заложив руки за
спину, очень быстро и в разных направлениях шевелил пальцами.
Но в ту минуту, как он
стоял у перил и все еще бессмысленно и злобно смотрел вслед удалявшейся коляске, потирая
спину, вдруг он почувствовал, что кто-то сует ему в руки деньги.
Народ расходился, полицейские возились еще с утопленницей, кто-то крикнул про контору… Раскольников смотрел на все с странным ощущением равнодушия и безучастия. Ему стало противно. «Нет, гадко… вода… не
стоит, — бормотал он про себя. — Ничего не будет, — прибавил он, — нечего ждать. Что это, контора… А зачем Заметов не в конторе? Контора в десятом часу отперта…» Он оборотился
спиной к перилам и поглядел кругом себя.
И, обращен к нему
спиною,
В неколебимой вышине,
Над возмущенною Невою
Стоит с простертою рукою
Кумир на бронзовом коне.
Катя повела Аркадия в сад. Встреча с нею показалась ему особенно счастливым предзнаменованием; он обрадовался ей, словно родной. Все так отлично устроилось: ни дворецкого, ни доклада. На повороте дорожки он увидел Анну Сергеевну. Она
стояла к нему
спиной. Услышав шаги, она тихонько обернулась.
Базаров высунулся из тарантаса, а Аркадий вытянул голову из-за
спины своего товарища и увидал на крылечке господского домика высокого, худощавого человека с взъерошенными волосами и тонким орлиным носом, одетого в старый военный сюртук нараспашку. Он
стоял, растопырив ноги, курил длинную трубку и щурился от солнца.
— Нет? — Базаров
стоял к ней
спиною. — Так знайте же, что я люблю вас глупо, безумно… Вот чего вы добились.
Дмитрий явился в десятом часу утра, Клим Иванович еще не успел одеться. Одеваясь, он посмотрел в щель неприкрытой двери на фигуру брата. Держа руки за
спиной, Дмитрий
стоял пред книжным шкафом, на сутулых плечах висел длинный, до колен, синий пиджак, черные брюки заправлены за сапоги.
То, что произошло после этих слов, было легко, просто и заняло удивительно мало времени, как будто несколько секунд.
Стоя у окна, Самгин с изумлением вспоминал, как он поднял девушку на руки, а она, опрокидываясь
спиной на постель, сжимала уши и виски его ладонями, говорила что-то и смотрела в глаза его ослепляющим взглядом.
Тогда Самгин, пятясь, не сводя глаз с нее, с ее топающих ног, вышел за дверь, притворил ее, прижался к ней
спиною и долго
стоял в темноте, закрыв глаза, но четко и ярко видя мощное тело женщины, напряженные, точно раненые, груди, широкие, розоватые бедра, а рядом с нею — себя с растрепанной прической, с открытым ртом на сером потном лице.
Потом снова скакали взмыленные лошади Власовского, кучер останавливал их на скаку, полицмейстер,
стоя, размахивал руками, кричал в окна домов, на рабочих, на полицейских и мальчишек, а окричав людей, устало валился на сиденье коляски и толчком в
спину кучера снова гнал лошадей. Длинные усы его, грозно шевелясь, загибались к затылку.
В тени группы молодых берез
стояла на высоких ногах запряженная в крестьянскую телегу длинная лошадь с прогнутой
спиной, шерсть ее когда-то была белой, но пропылилась, приобрела грязную сероватость и желтоватые пятна, большая, костлявая голова бессильно и низко опущена к земле, в провалившейся глазнице тускло блестит мутный, влажный глаз.
Самгин, оглушенный,
стоял на дрожащих ногах, очень хотел уйти, но не мог, точно
спина пальто примерзла к стене и не позволяла пошевелиться. Не мог он и закрыть глаз, — все еще падала взметенная взрывом белая пыль, клочья шерсти; раненый полицейский, открыв лицо, тянул на себя медвежью полость; мелькали люди, почему-то все маленькие, — они выскакивали из ворот, из дверей домов и становились в полукруг; несколько человек
стояло рядом с Самгиным, и один из них тихо сказал...
— Эй, барин, ходи веселей! — крикнули за его
спиной. Не оглядываясь, Самгин почти побежал. На разъезде было очень шумно, однако казалось, что железный шум торопится исчезнуть в холодной, всепоглощающей тишине. В коридоре вагона
стояли обер-кондуктор и жандарм, дверь в купе заткнул собою поручик Трифонов.
— Шш! — зашипел Лютов, передвинув саблю за
спину, где она повисла, точно хвост. Он стиснул зубы, на лице его вздулись костяные желваки, пот блестел на виске, и левая нога вздрагивала под кафтаном. За ним
стоял полосатый арлекин, детски положив подбородок на плечо Лютова, подняв руку выше головы, сжимая и разжимая пальцы.
Кругленький Лаптев-Покатилов,
стоя за
спиной Елены и покуривая очень душистую папиросу, вынул из зубов янтарный мундштук и, наклонясь к плечу женщины, вполголоса сказал...
У Омона Телепнева выступала в конце программы, разыгрывая незатейливую сцену: открывался занавес, и пред глазами «всей Москвы» являлась богато обставленная уборная артистки; посреди ее, у зеркала в три створки и в рост человека,
стояла,
спиною к публике, Алина в пеньюаре, широком, как мантия.
Началось это с того, что однажды, опоздав на урок, Клим Самгин быстро шагал сквозь густую муть февральской метели и вдруг, недалеко от желтого здания гимназии, наскочил на Дронова, — Иван
стоял на панели, держа в одной руке ремень ранца, закинутого за
спину, другую руку, с фуражкой в ней, он опустил вдоль тела.
Полукругом
стояли краснолицые музыканты, неистово дуя в трубы, медные крики и уханье труб вливалось в непрерывный, воющий шум города, и вой был так силен, что казалось, это он раскачивает деревья в садах и от него бегут во все стороны, как встревоженные тараканы, бородатые мужики с котомками за
спиною, заплаканные бабы.
В день, когда царь переезжал из Петровского дворца в Кремль, Москва напряженно притихла. Народ ее плотно прижали к стенам домов двумя линиями солдат и двумя рядами охраны, созданной из отборно верноподданных обывателей. Солдаты были непоколебимо стойкие, точно выкованы из железа, а охранники, в большинстве, — благообразные, бородатые люди с очень широкими
спинами.
Стоя плечо в плечо друг с другом, они ворочали тугими шеями, посматривая на людей сзади себя подозрительно и строго.
Лицом к солдатам
стоял офицер,
спина его крест-накрест связана ремнями, размахивая синенькой полоской обнаженной шашки, указывая ею в сторону Зимнего дворца, он, казалось, собирался перепрыгнуть через солдат, другой офицер, чернобородый, в белых перчатках,
стоял лицом к Самгину, раскуривая папиросу, вспыхивали спички, освещая его глаза.
Вначале ее восклицания показались Климу восклицаниями удивления или обиды.
Стояла она
спиною к нему, он не видел ее лица, но в следующие секунды понял, что она говорит с яростью и хотя не громко, на низких нотах, однако способна оглушительно закричать, затопать ногами.
Он
стоял у стола, убранного цветами, смотрел на улыбающуюся мордочку поросенка, покручивал бородку и слушал, как за его
спиною Митрофанов говорит...
Самгин
стоял у стены, смотрел, слушал и несколько раз порывался уйти, но Вараксин мешал ему, становясь перед ним то боком, то
спиною, — и раза два угрюмо взглянул в лицо его. А когда Самгин сделал более решительное движение, он громко сказал...
За
спиной редактора
стоял шкаф, тесно набитый книгами, в стеклах шкафа отражалась серая
спина, круглые, бабьи плечи, тускло блестел голый затылок, казалось, что в книжном шкафе заперт двойник редактора.
Она поздоровалась с ним на французском языке и сунула в руки ему, как носильщику, тяжелый несессер. За ее
спиною стояла Лидия, улыбаясь неопределенно, маленькая и тусклая рядом с Алиной, в неприятно рыжей шубке, в котиковой шапочке.
Женщина
стояла, опираясь одной рукой о стол, поглаживая другой подбородок, горло, дергая коротенькую, толстую косу; лицо у нее — смуглое, пухленькое, девичье, глаза круглые, кошачьи; резко очерченные губы. Она повернулась
спиною к Лидии и, закинув руки за
спину, оперлась ими о край стола, — казалось, что она падает; груди и живот ее торчали выпукло, вызывающе, и Самгин отметил, что в этой позе есть что-то неестественное, неудобное и нарочное.
Слышал, как рыжий офицер,
стоя лицом к солдатам, матерно ругался, грозя кулаком в перчатке, тыкая в животы концом шашки, как он, повернувшись к ним
спиной и шагнув вперед, воткнул шашку в подростка и у того подломились руки.
В комнате Алексея сидело и
стояло человек двадцать, и первое, что услышал Самгин, был голос Кутузова, глухой, осипший голос, но — его. Из-за
спин и голов людей Клим не видел его, но четко представил тяжеловатую фигуру, широкое упрямое лицо с насмешливыми глазами, толстый локоть левой руки, лежащей на столе, и уверенно командующие жесты правой.
— Штыком! Чтоб получить удар штыком, нужно подбежать вплоть ко врагу. Верно? Да, мы, на фронте, не щадим себя, а вы, в тылу… Вы — больше враги, чем немцы! — крикнул он, ударив дном стакана по столу, и матерно выругался,
стоя пред Самгиным, размахивая короткими руками, точно пловец. — Вы, штатские, сделали тыл врагом армии. Да, вы это сделали. Что я защищаю? Тыл. Но, когда я веду людей в атаку, я помню, что могу получить пулю в затылок или штык в
спину. Понимаете?
В двух шагах от Клима,
спиною к нему,
стоял тонкий, стройный человек во фраке и, сам себе дирижируя рукою в широком обшлаге, звучно говорил двум толстякам...
Страшнее всего казалась Климу одеревенелость Маракуева, он
стоял так напряженно вытянувшись, как будто боялся, что если вынет руки из карманов, наклонит голову или согнет
спину, то его тело сломается, рассыплется на куски.
Алина, в дорожном костюме стального цвета, с распущенными по
спине и плечам волосами, стройная и пышная,
стояла у стола, намазывая горячий калач икрой, и патетически говорила...
Пошли в соседнюю комнату, там, на большом, красиво убранном столе, кипел серебряный самовар, у рояля, в углу,
стояла Дуняша, перелистывая ноты, на
спине ее висели концы мехового боа, и Самгин снова подумал о ее сходстве с лисой.
Она
стояла, прислонясь
спиною к тонкому стволу березы, и толкала его плечом, с полуголых ветвей медленно падали желтые листья, Лидия втаптывала их в землю, смахивая пальцами непривычные слезы со щек, и было что-то брезгливое в быстрых движениях ее загоревшей руки. Лицо ее тоже загорело до цвета бронзы, тоненькую, стройную фигурку красиво облегало синее платье, обшитое красной тесьмой, в ней было что-то необычное, удивительное, как в девочках цирка.
— Раззянка-а! — кричал Федор Прахов, он
стоял у первой ступени лестницы, его толкали вперед, ‹он› поворачивался боком,
спиной и ухитрялся оставаться на месте, покрикивая, подмигивая кому-то...
— Очень забавно, — сказал Турчанинов, вопросительно глядя на Самгина. Самгин усмехнулся, а Безбедов подошел к столу и,
стоя за
спиной Самгина, продолжал сипеть...
Сказала тихонько, задумчиво, но ему послышалось в словах ее что-то похожее на упрек или вызов.
Стоя у окна
спиною к ней, он ответил учительным тоном...
—
Стоит только поужинать хорошенько, — продолжала она, не поднимая глаз с работы, — да полежать дня три, особенно на
спине, непременно сядет ячмень.
Он попал будто в клетку тигрицы, которая, сидя в углу, следит за своей жертвой: и только он брался за ручку двери, она уже
стояла перед ним, прижавшись
спиной к замку и глядя на него своим смеющимся взглядом, без улыбки.
Он
стоял, прислонясь
спиной к одному из столбов беседки, не брал ничего и мрачно следил за нею.
В доме тянулась бесконечная анфилада обитых штофом комнат; темные тяжелые резные шкафы, с старым фарфором и серебром, как саркофаги,
стояли по стенам с тяжелыми же диванами и стульями рококо, богатыми, но жесткими, без комфорта. Швейцар походил на Нептуна; лакеи пожилые и молчаливые, женщины в темных платьях и чепцах. Экипаж высокий, с шелковой бахромой, лошади старые, породистые, с длинными шеями и
спинами, с побелевшими от старости губами, при езде крупно кивающие головой.
Райский подошел по траве к часовне. Вера не слыхала. Она
стояла к нему
спиной, устремив сосредоточенный и глубокий взгляд на образ. На траве у часовни лежала соломенная шляпа и зонтик. Ни креста не слагали пальцы ее, ни молитвы не шептали губы, но вся фигура ее, сжавшаяся неподвижно, затаенное дыхание и немигающий, устремленный на образ взгляд — все было молитва.
Не было возможности дойти до вершины холма, где
стоял губернаторский дом: жарко, пот струился по лицам. Мы полюбовались с полугоры рейдом, городом, которого европейская правильная часть лежала около холма, потом велели скорее вести себя в отель, под спасительную сень, добрались до балкона и заказали завтрак, но прежде выпили множество содовой воды и едва пришли в себя. Несмотря на зонтик, солнце жжет без милосердия ноги,
спину, грудь — все, куда только падает его луч.